В связи с ростом инвалидизации и смертности среди молодых пациентов от ишемической болезни сердца (ИБС) [1], а также появлением новых методик диагностики более глубокое изучение факторов риска, методов профилактики и развития осложнений «ранней» ИБС, т. е. дебютировавшей в возрасте до 55 лет у мужчин и до 60 лет у женщин [2], приобретает все большую актуальность.

Наиболее значимым фактором риска развития атеросклероза является дислипидемия и, прежде всего, повышение уровня холестерина липопротеинов низкой плотности (ХС ЛНП). Оно напрямую ассоциировано с повышением риска развития сердечно-сосудистых заболеваний [3], гиперхолестеринемия более 4,9 мМ/л шестикратно увеличивает риск развития ИБС [4].

В связи с развитием масс-спектрометрических методов, все чаще стали определять новые лабораторные параметры в качестве дополнительных маркеров сердечно-сосудистого риска у пациентов с ИБС, в том числе и сфинголипиды.

Сфинголипиды содержат в своем составе молекулу алифатического спирта сфингозина. Установлено, что катаболизм сфинголипидов связан с катаболизмом холестерина [5]. Содержание холестерина в мембране четко коррелирует с содержанием сфинголипидов (церамидов, сфингозинов и сфингозин-1-фосфата). Сфингомиелины входят в состав клеточных мембран миелиновой оболочки, а также выявляются в атеросклеротической бляшке [6], а церамиды играют роль в пролиферации, апоптозе и воспалении при атеросклерозе [7]. В настоящее время появились данные о том, что уровень церамидов и прежде всего Cer16:0 коррелирует в риском осложнений атеросклероза. Эти данные послужили основой для расчета специфического показателя церамидного риска (ceramide risk score — CRS) [8].

Всем пациентам, относящимся к категориям высокого и очень высокого риска атеросклероза, показано назначение высокоинтенсивной гиполипидемической терапии с целью коррекции дислипидемии и снижения риска прогрессирования атеросклероза.

Целью исследования было оценить динамику стандартных липидных показателей и сфинголипидов у пациентов с преждевременно развившейся ИБС, атеросклерозом и гиперхолистеринемией на фоне гиполипидемической терапии.

ПАЦИЕНТЫ И МЕТОДЫ

Исследование проводили на базе Городской клинической больницы № 51 г. Москвы в 2019–2020 гг. В него вошли 18 пациентов (4 женщины и 14 мужчин) в возрасте 53 ± 6,7 года (от 35 до 65 лет), имеющих показания для интенсивной гиполипидемической терапии. Критерии включения пациентов в исследование: клиническая манифестация ИБС или периферического атеросклероза у мужчин в возрасте до 55 лет, у женщин — до 60 лет или наличие гиперлипидемии (ХС ЛНП выше 4,9 ммоль/л). Критерии исключения: отсутствие подписанного добровольного информированного согласия. 15 пациентов ранее перенесли острый инфаркт миокарда со стентированием коронарных артерий, 2 из них имели многососудистое поражение и перенесли аортокоронарное шунтирование (АКШ), у остальных был выявлен атеросклероз периферических артерий или дислипидемия. Среди всех пациентов 16 (36,4%) страдали гипертонической болезнью, 3 (6,8%) — сахарным диабетом, 11 (25%) — курили на момент включения и 4 (9,1%) курили ранее.

Все пациенты были разделены на три группы в зависимости от приема гиполипидемической терапии на момент включения (см. рисунок). Динамику липидов крови во всех группах оценивали до начала терапии и через 4–8 недель после начала лечения. Эффективность стартовой терапии статинами была проанализирована в группе 1 (n = 6). Все пациенты этой группы до момента включения не принимали гиполипидемические препараты, как минимум за три месяца до включения в исследование по причине самостоятельной отмены.

Все пациенты группы 2 (n = 6) имели в анамнезе инфаркт миокарда, перенесенный в молодом возрасте (средний возраст 54,5 ± 1,87 лет). На момент включения пациенты уже принимали гиполипидемические препараты, назначенные лечащими врачами вне рамок исследования, однако не достигали целевых значений ХС ЛНП (<1,4 ммоль/л). Пять человек принимали аторвастатин в дозе 20–40 мг, один — розувастатин 10 мг. Всем больным была проведена коррекция гиполипидемической терапии и увеличена дозировка препаратов.

Отдельно были проанализированы все пациенты, принимавшие статины (группы 1 и 2) (n =12).

Группа 3 (n = 7) включала 5 мужчин и 2 женщины (среднего возраста 52,29 ± 9,1 лет; одна пациентка перешла в группу 3, закончив исследование по протоколу в группе 2). Пятеро пациентов имели в анамнезе инфаркт миокарда. Все принимали гиполипидемические препараты (аторвастатин 40–80 мг 1 р/д или розувастатин 40 мг 1 р/д в комбинации с эзетемибом 10 мг 1 р/д или, в связи с непереносимостью статинов или наличием противопоказаний, только эзетемиб 10 мг 1 р/д). На фоне этой терапии все пациенты имели ХС ЛНП выше 1,7 ммоль/л на момент включения в исследование. Всем больным в соответствии с протоколом исследования был назначен алирокумаб 150 мг 1 р/2 недели. Также в группу 3 были включены двое пациентов с вероятным или установленным диагнозом семейной гиперхолестеринемии, определенной по шкале голландских липидных клиник. Один из них не мог получать статины в связи с наличием сопутствующей патологии гепатобилиарной системы (хронический панкреатит, вирусный гепатит С) и повышением уровня трансаминаз, у второй пациентки со стабильной ИБС не было достигнуто целевых значений ЛНП на фоне максимально переносимой дозы статинов. 

Взятие крови для биохимического и массспектрометрического анализа осуществляли в день включения пациентов в исследование (утром натощак, после 12-часового голодания) и через 4–8 недель терапии из кубитальной вены в стерильные пробирки типа «вакутейнер». Сыворотку получали путем центрифугирования крови на скорости 3000 об./мин в течение 15 мин. Для определения параметров сыворотки использовали биохимический анализатор CLIMA MC15 (RAL; Испания). Референсными принимали значения: OXС — 2,0–5,2 ммоль/л; ХС ЛНП — до 3,3 ммоль/л; ХС ЛВП — 0,91–1,56 ммоль/л; ТГ сыворотки крови — 0,50– 1,70 ммоль/л. 

Измерение содержания сфинголипидов в плазме крови

Сфинголипиды определяли в плазме крови указанных пациентов. При пробоподготовке кровь центрифугировали 10 мин при 3000 об./мин, отбирали 1,5 мл супернатанта. Далее 1,5 мл супернатанта центрифугировали 10 мин при

15 000 об./мин для полного осаждения клеток. Для масс-спектрометрического анализа липиды выделяли из плазмы по методу Блайя–Дайера [9].

Масс-спектрометрическое детектирование различных молекулярных видов сфингомиелинов, церамидов и сфингоидных оснований (сфингозина и сфинганина) проводили с помощью масс-спектрометра TSQ Endura (Thermo Fisher Scientific; Германия) в режиме мониторинга множественных реакций (ММР) при давлении в ячейке соударений 2,0 мТорр. Разрешение на Q1 и Q3 составляло 1,2 Да. Для церамидов фрагментацию исходных протонированных и дегидратированных молекул проводили при энергии 20 эВ до иона с отношением массы к заряду (m/z) 264,2 Да, время накопления сигнала составляло 35 мс. Для сфингомиелинов фрагментацию исходных протонированных молекул проводили при энергии 20 эВ до иона с m/z 184,1 Да, время накопления сигнала составляло 35 мс. Для сфингозина и его дейтерированного стандарта (d7, Avanti; США) фрагментацию протонированных молекул проводили при энергии 12,5 эВ до ионов с m/z 259,3 и 252,3 Да соответственно, время накопления сигнала составляло 35 мс. Для сфинганина фрагментацию исходной протонированной молекулы проводили при энергии 12,5 эВ до иона с m/z 266.3 Да, время накопления сигнала составляло 35 мс. Использовали следующие параметры источника ионизации: температура нагревателя — 300 °С, температура капилляра — 340 °С, поток газа завесы — 45 п.е. (приборных единиц), поток вспомогательного газа — 13 п.е., поток продувочного газа — 1 п.е. В качестве стандартов использовали сфингозин d7, сфинганин, сфингомиелин d18:1/16:0, сфингомиелин d18:1/18:0, церамид d18:1/16:0, церамид d18:1/18:1, церамид d18:1/18:0, церамид d18:1/24:1, церамид d18:1/24:0 (Avanti; США). Хроматографическое разделение проводили с использованием системы Ultimate 3000 (Thermo Fisher Scientific; Германия) на колонке Eclipse Plus C8 3,0 × 150 мм (Agilent; США), размер частиц 3,5 мкм. Температура составляла 50 °С, поток — 400 мкл/мин. При определении сфингозина, церамидов и сфингомиелина использовали следующие составы мобильных фаз: фаза А — вода + 0,1% (по объему) муравьиной кислоты, фаза Б — метанол + 0,1% (по объему) муравьиной кислоты (0,7 мин 55% фазы Б, 100% фазы Б к 7-й мин, 100% фазы Б до 12-й мин, 55% фазы Б от 13-й до 17-й мин, 55% фазы Б к 13-й мин). При определении сфинганина использовали следующие составы мобильных фаз: фаза А — вода + 0,1% (по объему) муравьиной кислоты, фаза Б — 50% метанол + 50% ацетонитрил + 0,1% (по объему) муравьиной кислоты (1,5 мин 20% фазы Б, 100% фазы Б к 2-й мин, 100% фазы Б до 7-й мин, 20% фазы Б к 7 мин, 20% фазы Б до 10-й мин). Относительное содержание церамидов оценивали по внешней калибровке (метод стандарта). В качестве стандарта использовали смесь церамидов Ceramide Porcine Brain 860052P (Avanti; США) с содержанием церамида d18:1/18:0 (50%) и d18:1/24:1 (20%). Вычисления проводили по площадям пиков ММРпереходов MH+·→ m/z 264,4 Да и (М+Н-Н2О)+·→ m/z 264,4 Да. Содержание сфингозина d18:1 определяли по внутренней калибровке (метод внутреннего стандарта, стандарт D-erythro-sphingosine d7, Sigma; США) по площадям MMР-переходов (m/z 300+·→ m/z 252,3 Да для недейтерированного и m/z 307+·→ m/z 259,3 Да для дейтерированного сфингозина). Содержание сфинганина d18:0 определяли по внешней калибровке (стандарт — DL-erythro-dihidrosphingosine, Sigma; США) по площадям MMР-переходов m/z 302+·→ m/z 266,3 Да.

CRS, описанный как прогностический маркер смертности от ИБС, рассчитывали по шкале, описанной ранее с использованием определенных молекулярных видов церамидов [8]. Для оценки церамидного риска были рассчитаны соотношения Cer16:0/Cer24:0, Cer18:0/ Cer24:0, Cer24:1)/Cer24:0. Уровни Cer16:0, Cer18:0, Cer24:1 и значения, полученные для соотношения этих церамидов к Cer24:0, были разделены на квартили. Больные, относящиеся к третьему квартилю, по каждому из шести параметров получали 1 балл, к четвертому квартилю — 2 балла. Сумму баллов считали значением церамидного риска.

Статистическая обработка результатов

Статистическую обработку результатов проводили с помощью пакета программ SPSS версия 21.0. (An IBM Company; США). Количественные переменные представлены в виде средних величин и стандартных отклонений от среднего (M ± SD). Для всех количественных переменных выполняли проверку на соответствие нормальному распределению с использованием теста Шапиро–Уилка. Распределение всех количественных переменных отличалось от нормального. Для сравнения зависимых совокупностей использовали критерий Уилкоксона. Статистическую значимость различий оценивали для двух независимых выборок по критерию Манна–Уитни. Значимость корреляций оценивали по критерию Спирмена. Для всех видов анализа статистически значимыми считали различия при р < 0,05.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Изменение уровня ХС и сфинголипидов оценивали в группах пациентов, на этапах инициации или коррекции гиполипидемической терапии (статины или алирокумаб) (табл. 1).

В 1-й группе пациентов было отмечено достоверное снижение уровня короткоцепочечных церамидов Cer 14:1 (p = 0,046). У всех пациентов этой группы достоверно снижались длинноцепочечные сфингомиелины SM 22:1, SM 22:0, SM 24:0 (p = 0,028) на фоне начала гиполипидемической терапии.

Во 2-й группе на фоне увеличения дозировки статина было отмечено достоверное снижение уровня ОХC (p = 0,028), ХС ЛНП (p = 0,043), а также длинноцепочечных сфингомиелинов SM18:1, SM 24:1 и SM 26:1, церамида Cer 16:1 (p = 0,028), и SM 22:1 (p = 0,046). Cer 22:1 достоверно увеличивался (p = 0,028).

После коррекции гиполипидемической терапии у всех пациентов выявлено снижение уровня ХС на 9,5% (ΔХС = ‒0,45 ± 0,40), а ХС ЛНП на 16,2% (ΔХС ЛНП = –0,50 ± 0,44). Целевые значения ХС ЛНП были достигнуты только у одного пациента, остальным были даны рекомендации по коррекции образа жизни и повышены дозировки гиполипидемического препарата или добавлен второй препарат эзетемиб 10 мг 1 р/день. У одной пациентки сохранялись значения ХС ЛНП ≥ 2,6 ммоль/л на фоне двойной гиполипидемической терапии

(максимально переносимые дозы статинов аторвастатина — 80 мг и эзетемиба — 10 мг), ей была назначена терапия алирокумабом.

При анализе данных всех больных, принимавших статины, отмечено достоверное снижение ХС (p = 0,028), ХС ЛНП (p = 0,021) и длинноцепочечных сфингомиелинов SM 24:1 (p = 0,012), SM 24:0 (p = 0,028), SM 26:1 (p = 0,010), SM 22:1 (p = 0,004).

В 3-й группе на фоне терапии алирокумабом уровень ОХС снизился на 36,2% (ΔОХС = –2,72 ± 4,48), уровень ХС ЛНП (p = 0,018) — на 60,1% от исходных значений (ΔХС ЛНП = –2,67 ± 3,12).

Из всех определенных соотношений церамидов (Cer 16:0/24:0, 18:0/24:0, 24:1/24:0) только соотношение Cer

16:0/24:0 достоверно снижалось в группе алирокумаба (p = 0,043). Показатель церамидного риска существенно не изменялся ни в одной из групп. 

Сравнение динамики уровней сфинголипидов было проведено между пациентами, впервые начавшими терапию и на фоне усиления дозировки статинов (группы 1 и 2), а также в каждой из групп с пациентами на алирокумабе (группа 3) (табл. 2).

При сравнении динамики сфинголипидов каждой из групп было отмечено, что в 1-й группе уровень церамида Cer 16:1 несколько повышался (Δ Cer 16:1 = 4,1 ± 7,17), а в группе 2 снижался (Δ Cer 16:1 = –1,70 ± 1,32). Различия достоверно значимы (p = 0,015).

На фоне терапии алирокумабом отмечено повышение уровня Cer 14:1 Δ Cer 14:1 = 0,10 ± 0,35) (p = 0,022), в отличие от пациентов, начавших прием статинов, у которых этот церамид снижался (Δ Cer 14:1 = –0,26 ± 0,259). При сравнении динамики в группах 1 и 3 были показаны существенные различия для SM 22:0 (Δ SM 22:0 = –10310,6 vs 8114,48) (p = 0,035) и SM 24:0 (Δ SM 24:0 = –11342,31 vs 4807,69) (p = 0,022). У больных, принимавших статины, и у пациентов, получивших алирокумаб, различалась динамика SM 22:1 (Δ SM 22:1 = –4793,04 vs 3930,79) (p = 0,045) и SM 26:1 (ΔSM 26:1 = –207,00 vs 150,46) (p = 0,005) соответственно, в группах 2 и 3 (ΔSM 26:1= –191,58 vs 150,46).

При проведении корреляционного анализа в группе 1 была установлена статистически значимая прямая корреляционная связь высокой тесноты динамики церамида Cer 14:1 с изменением уровня ХС ЛНП (ρ = 0,829; p = 0,042), а с исходным уровнем ХС ЛНП обратная связь высокой тесноты (ρ = –0,829; p = 0,042) (табл. 3). В этой же группе были отмечены прямые корреляционные связи динамики длинноцепочечных сфингомиелинов с изменением уровня ЛНП — Δ SM 24:1 с Δ ЛНП (ρ = 0,943; p = 0,005), Δ SM 26:1 с Δ ЛНП (ρ = 0,829; p = 0,042) и обратные связи с исходным уровнем ХС ЛНП — с

Δ SM 24:1 (ρ = –0,943; p = 0,005), с Δ SM 26:1 (ρ = –0,829; p = 0,042). В группе 2 только изменение SM 18:0 имело прямую корреляцию с исходным уровнем ЛНП (ρ = 0,812; p = 0,05). 

В 1-й группе отмечена значимая корреляция высокой тесноты динамики Δ SM 26:1 с исходным уровнем ХС ЛВП (ρ = –0,829; p = 0,042), у пациентов 2-й группы значимых корреляций не было. У всех больных, принимавших статины, значимые корреляции с исходным уровнем ЛВП были отмечены для Δ SM 14:1 (ρ = –0,602; p = 0,038), Δ SM 14:0 (ρ = –0,676; p = 0,016), Δ SM 16:1 (ρ = –0,630; p = 0,028), Δ SM 24:0 (ρ = –0,581; p = 0,047, Δ SM 26:1(ρ = –0,595; p = 0,041). В 3-й группе выявлено наличие обратной связи высокой тесноты изменения SM 20:1 (ρ = –0,929; p = 0,003) и SM 20:0 (ρ = –0,929; p = 0,003) с исходным уровнем ХСЛВП.

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

В настоящее время в качестве основных классов гиполипидемических препаратов используют ингибиторы ГМГ-КлА-редуктазы (статины), блокирующие печеночный синтез холестерина, блокаторы обратного всасывания холестерина в кишечнике (эзетимиб) и ингибиторы пропротеиновой конвертазы субтилизин-кексинового типа 9 (PCSK9), механизм действия которых основан на блокаде связывания этого фермента с рецептором ЛНП и увеличении числа таких рецепторов на поверхности гепатоцитов. При проведении гиполипидемической терапии основным клиническим ориентиром является снижение уровня ХС ЛНП до целевых уровней [2]. Различия в механизме действия могут обусловливать и наличие различий во влиянии на уровень других липидных фракций, и, в частности, сфингомиелинов и церамидов. Известно, что уровень церамидов можно рассматривать как дополнительный фактор риска осложнений атеросклероза (инфаркта миокарда и инсульта). Это было показано в когортном исследовании Rochester Epidemiology Project (REP) при наблюдении за 1131 здоровыми лицами старше 45 лет. Основными предикторами неблагоприятных исходов оказались соотношения Cer 16:0/Cer 24:0, Cer 18:0/Cer 24:0, Cer 24:1/Cer 24:0 и показатель церамидного риска [10]. Эти же церамиды и их соотношения оказались независимыми предикторами сердечно-сосудистой смерти в когорте из 1704 больных с ИБС [11]. В нашей работе мы тоже проводили оценку динамики этих соотношений и показателя церамидного риска на фоне проводимой гиполипидемической терапии.

Повышение уровня сфингомиелинов тоже можно рассматривать как независимый предиктор неблагоприятных исходов. Это было показано при анализе когорт больных с семейной дислипидемией при применении методов анализа больших данных и машинного обучения [12]. Прогностическое значение некоторых сфингомиелинов показано и для цереброваскулярной болезни [13].

Данных о влиянии терапии статинами, ингибиторами PCSK9 и эзетимибом на уровень сфинголипидов в литературе немного. В рандомизированном исследовании было показано, что комбинация аторвастатина и фибратов приводила к снижению уровня ацилглицеролов и большинства церамидов и увеличению уровня сфингомиелинов. Увеличение дозы аторвастатина приводило к умеренному снижению уровня лизофосфатидилхолина. [14]. В рандомизированном исследовании при сравнении влияния симвастатина в дозе 80 мг и комбинации симвастатина 10 мг и эзетимиба было показано отличающееся влияние этих режимов терапии на уровень липидных и сфинголипидных фракций. Терапия увеличенной дозой статина приводила к более значимым изменениям уровня сфинголипидов. При этом динамика уровня ОХС и ХС ЛНП была сопоставимой. Большая доза статина в значительно большей степени снижала уровень сфингомиелинов и церамидов, а также влияла на уровень фосфотидилхолина, что отчасти может объяснить плейотропность действия статинов [15].

В рандомизированном исследовании с применением двух разных доз розувастатина (10 и 40 мг) у больных с метаболическим синдромом и низкие и высокие дозы статина значимо снижали уровень церамидов и сфинголипидов. Существенные дозозависимые различия были показаны для динамики фосфатидилхолина, лизофосфатидилхолина, алкилфосфатидилхолина, алкенилфосфатидилхолина (плазмалоген) и фосфатидилинозитола. Дозозависимый эффект был показан и для сфинголипидов после нормализации их уровня к уровню фисфатидилхолина [16].

При лечении розувастатином динамика уровня церамидов крови демонстрировала обратную корреляцию по сравнению с динамикой уровня ApoB100 липопротеинов очень низкой плотности. Не было выявлено также ассоциации динамики уровня церамидов и сфигмомиелинов с динамикой уровня ОХС, ХС ЛНП, ТГ и АроА1 ЛНП. Обнаруженная ассоциация между динамикой АроВ ЛОНП и динамикой церамидов на фоне приема розувастатина демонстрирует возможные особенности механизма действия этого статина [17].

В нашем исследовании стартовая терапия статинами приводила к статистически значимому снижению уровня Cer 14:1 и уменьшению уровня сфингомиелинов SM 22:1, SM 22:0 и SM 24:0. Снижение уровня Cer 14:1 и длинноцепочечных сфингомиелинов коррелировало с исходным уровнем ХС ЛНП и динамикой ЛНП. При интенсификации гиполипидемической терапии (увеличении дозы статинов и добавлении у части больных эзетимиба) в целом динамика сфингомиелинов была более выраженной, что коррелирует с данными приведенных исследований. Существенного влияния на уровень церамидов и церамидный риск не зарегистрировано.

Ассоциация между уровнем PCSK9 и уровнем сфинголипидов и церамидов крови была изучена в исследовании на 31 пациенте с заболеваниями печени различной этиологии. У пациентов с высоким уровнем PCSK9 уровень ХС ЛНП был выше ожидаемого. При этом урови ОХС, сфинголипидов и церамидов с уровнем PCSK9 не коррелировали. При разбиении пациентов на группы с высоким и низким уровнем PCSK9 оказалось, что у больных с уровнем PCSK9 плазмы крови выше медианы оказался существенно ниже уровень некоторых типов сфинголипидов и церамидов: CE 16:0, CE 20:5, CE 20:4, CE 22:6, CE 22:4, SM 18:0, SM 20:1, SM 24:2, SM 24:1. Механизм подобной ассоциации на сегодняшний день неясен [18].

В исследовании EQUATOR при применении моноклонального антитела к PCSK9 RG7652 было показано преимущественное снижение уровня церамидов CE 24:1, CE 24:0 и СE 26:0, преимущественно содержащихся в ЛНП [19]. В другом исследовании, где ингибиторы PCSK9 назначали на фоне проведения терапии максимально переносимыми дозами статинов, тоже было зарегистрировано прежде всего снижение уровня церамидов, а также снижение показателя церамидного риска — интегрального параметра, коррелирующего с риском неблагоприятного исхода у больных с дислипидемиями [20]. Ранее в исследовании Ludwigshafen Risk and Cardiovascular Health (LURIC) было показано, что гомозиготное носительство редкого аллеля мутации R46L гена PCSK9, характеризующегося сниженной активностью фермента, ассоциировано с 30%-м снижением показателя церамидного риска по сравнению с носителями другого аллеля [21]. В этом же исследовании продемонстрировано 13%-е снижение церамидного риска на фоне терапии симвастатином и отсутствие динамики церамидов при применении эзетимиба.

В нашем исследовании добавление к терапии алирокумаба привело к значимому снижению ХС ЛНП, но существенно не изменило уровень сфигомиелинов и церамидов. Отмечено лишь значимое увеличение Cer 22:1 и снижение величины соотношения Cer 16:0/24:0, являющегося одним из маркеров церамидного риска. В нашем исследовании добавление к терапии алирокумаба проводили у больных, уже принимавших максимально переносимые дозы статинов в соответствии с зарегистрированными для этого препарата показаниями [2, 22]. При этом исходные уровни сфинголипидов были достаточно низкими, существенно ниже, чем в группах 1 и 2 на фоне четырехнедельной терапии статинами. На фоне исходно низких уровней сфингомиелинов ингибитор PCSK9 не оказал существенного влияния на уровни сфингомиелинов и церамидов. Возможно, это связано и с отличным от статинов механизмом действия данного препарата.

Исследование имело следующие ограничения: выполнено на малой выборке больных и проведено с использованием в качестве базовой терапии различных статинов.

ВЫВОДЫ

Снижение содержания сфингомиелинов происходит на фоне терапии статинами и при лечении стартовыми дозами статинов коррелирует со снижением уровня ХС ЛНП. При эскалации гиполипидемической терапии корреляция динамики сфингомиелинов и ЛНП становится менее значимой. Терапия ингибиторами PCSK9 приводит к существенному снижению уровня ХС ЛНП, но не влияет на уровень сфингомиелинов. Существенной динамики церамидов и церамидного риска на фоне терапии статинами не зарегистрировано, но при добавлении к терапии ингибитора PCSK9 произошло уменьшение соотношения Cer 16:0/24:0, что может быть маркером снижения сердечно-сосудистых рисков.